Романовы в Крыму: последние блаженства
«…Я так счастлив, так счастлив, – говорил, умирая от раны, 21-летний князь Олег Константинович, правнук Николая I. – Это поднимет дух. В войсках будут впечатлены, когда узнают, что пролилась кровь Царского дома». Через год, в 1915, на фронте погиб муж его сестры Татьяны, ослепительный красавец князь Багратион-Мухранский, а вскоре от потрясений скончался отец – великий князь Константин Константинович, тонкий поэт и драматург Серебряного века, известный под криптонимом «К.Р.». Кровь царского дома прольется, как мы знаем, обильно. Трое сыновей К.Р. вскоре после гибели императорской семьи будут живыми сброшены в шахту в Алапаевске, а младший брат его – Дмитрий Константинович – расстрелян большевиками.
Но в 1911 г., когда в. кн. Дмитрий Константинович – отменный кавалерист, яростный лошадник, один из самых талантливых в России конезаводчиков, приценивался к даче Ай-Никол близ Гаспры, – такое будущее не явилось бы и в самом воспаленном кошмаре. Для совсем иного будущего создавался маленький дворец Кичкинэ, может быть, самый удивительный дом на Южном берегу Крыма. Холостой Дмитрий Константинович, слывший женоненавистником, строил его с расчетом на Олега, Татьяну и других племянников – детей «К.Р.», их он считал своей семьей. Кичкинэ поражал воображение одновременно и бешеной эклектикой (мавританский стиль в сочетании с ампиром и классицизмом, минареты, башни, готические арки, арабская вязь, интерьеры в духе Людовика), и в то же время – редкостным изяществом. Все разнородное, разностильное выглядело в нем гармоничным, соразмерным, безупречно продуманным. Если смотреть с запада – увидишь мечеть, а смотреть с моря, с южной стороны – корабль одинокий несется, несется на всех парусах.
После национализации дворец стал домом отдыха для командиров Киевского военного округа. Во время немецкой оккупации здесь базировался штаб Манштейна, командующего 11 армией вермахта.«Чувствуешь себя как в райских садах», – писал разнеженный Манштейн. После войны Кичкинэ снова стал санаторием, теперь уже министерским. Большие военные чиновники, спускаясь к морю по белокаменным лестницам, возможно, что-то слышалии про пятерых Константиновичей на передовых Первой мировой, и про отчаяние в. кн. Дмитрия – храброго офицера, не попавшего на фронт из-за подступающей слепоты, и про юную княгиню Татьяну Багратион, родившую здесь двух детей и счастливым образом сумевшую эмигрировать. Возможно, слышали, а может быть, и нет. Но, наверное, интересовались они и другими дворцами-санаториями – два других внука Николая I, великие князья Павел и Георгий, тоже построили здесь свои летние резиденции, одна другой краше.
Самая крупная из них – Дюльбер в Кореизе – принадлежала в. кн. Павлу Николаевичу. Построенный по оригинальным эскизам хозяина, подсмотревшего формы и силуэты в Магрибе и на Ближнем Востоке, Дюльбер был гораздо внушительней компактного Кичкинэ (82 комнаты!) – и парком располагал аж в тринадцать десятин. Сарацинский дворец «стиля необыкновенно оригинального, глубокого, полного поэтического изящества…» был окружен трехметровой высоты толстым глинобитным забором – дувалом – с бойницами и башенками, похожими на огневые точки. Над Павлом Николаевичем посмеивались: замок Синей Бороды! к какой осаде готовимся? – на что он, по воспоминаниям Феликса Юсупова, отвечал серьезно, что «никогда нельзя знать, что готовит нам отдаленное будущее». И был прав. Здесь в 1918 в зубчатых стенах установили пулеметы – так революционный севастопольский матрос Задорожный защищал пятнадцать членов дома Романовых (среди них вдовствующую императрицу Марию Федоровну – мать Николая II) от анархистов Ялтинского совета, требовавших немедленного расстрела преступного царского отродья. Защитил. Остатки Дома, дождавшись германских интервентов, уплыли отсюда на британском линкоре «Мальборо». На их место заселились политработники, сотрудники Совнаркома, номенклатура средней руки (советские бонзы первого ряда предпочитали, по вкусу Сталина, санатории кавказского побережья).
Третий внук Николая I, великий князь Георгий Михайлович (знаменитый нумизмат) в отличие от кузенов не отдался обаянию Востока и выстроил близ Гаспры прелестнейший шотландский замок – «Харакс». Конечно, это был модерн с тонкой игрой аллюзий и цитат, там погуляли черты и готики, и классицизма. С каждого ракурса дом приобретает совершенно новый вид. Автором волшебного превращения «крымской пустоши в шотландскую деревню» был ялтинский архитектор Краснов, он же – автор Дюльбера и Кичкинэ. К дому прилагается роскошнейший парк с фонтанами, статуями, редчайшими растениямии своя церковь – прелестный храм святой Нины. Говорят – в честь страстно любимой Георгием красавицы Нино Чавчавадзе, жениться на которой ему не дозволили династические запреты. Женился Георгий Михайлович в итоге поздно, на гречанке (принцессе Марии), но назвал в честь возлюбленной дочь и церковь.
Он был расстрелян вместе со своим братом Николаем, блестящим историком, и кузенами Дмитрием Константиновичем и Павлом Александровичем в 1919 году в Петропавловской крепости – власти объявили о расстреле заложников в ответ на убийство в Германии Розы Люксембург и Карла Либкнехта. По какой-то садистской иронии истории одним из почетных гостей санатория «Дюльбер», он же «Красное знамя», стала соратница Розы Люксембург – престарелая Клара Цеткин. Жить ей оставалось совсем недолго – в 1933 она скончалась в Архангельском с именем «Роза…» на устах. Ее могила – в некрополе Кремлевской стены, а предполагаемые останки четырех великих князей, найдены на Заячьем острове только в 2009 году, до сих пор не идентифицированы.
Но остался Крым, осталась память и даже, несмотря на все пертурбации прошедшего столетия, не исчезли дух времени и дух рода. В Гаспре и Кореизе все живо, все свежо, все было совсем недавно, буквально: вчера.
И в эти дома мы уже можем войти.
